Весна, бесспорно, на излёте, того и гляди лето грянет. Свалится неожиданно как мешок картошки. Снег весь в кровоподтёках, оседает вниз, уползает незаметно в землю. Весна и будто не весна, а некое безобразие, разгулявшееся в полную мощь: творит не поймёшь что. По проезжей части улицы Ленина реки текут, и текут довольно волнительно. И ветер трепыхается, колотя окна домов… жемчужных, серебристых, ампирных.
На прошлой неделе, а вроде бы и в прошлой жизни… Именно такой накладывается отпечаток времени: вчера – это уже безвозвратно ушедшее прошлое… прошлый век, эра человеческая. На прошлой неделе мне удалось побывать в Малом выставочном зале Союза художников Республики Башкортостан, где выставлены работы Эльзы Нафиковой под общим названием «Эффект бабочки». Вечером. После закрытия. Картины, что подобны окнам жизни, рисовал (а создаётся именно это впечатление) не один художник, а несколько.
– Четыре души… – парировала Эльза Наильевна в разговоре, – Получается, словно у меня четыре души.
Скользнуть взглядом по краю вселенной вполне себе нелёгкая задачка, но куда проще это осуществить, сделать, пожалуй, художнику. Мысль ёмкая, фотографическая так и просится на полотно. А тут разным «врывающим» цветом – такая красота! Имеется кажущееся схождение с ботаническим садом. Садом живых, каменных, «вороньих» цветов. Да, каких угодно! И что немаловажно – они благоухают. Благоухают картины!
«Сон о прошлой жизни». Первое, что бросилось в глаза. Солнечно-оранжевые, жёлтые тона… яичный желток. Семейная пара будто по уговору позирует фотографу-художнику, а глаза их задумчивые, чуть печальные. И смотрят они не на «фотообъектив», а в одну неизменную, пульсирующую точку. В раздумье они явно в каком-то, а может, их ожидает неординарное событие, где может разрешиться их наиважнейшая проблема. Не зря же мужчина с портфелем. А нет, всё-таки это было в далёком-далёком прошлом, что уже стало сном.
«Натюрморт в изумрудных тонах», «Натюрморт в красных тонах», «Натюрморт в синих тонах», «Натюрморт в жёлтых тонах». Сосуды, сосуды… сосуды судьбы. Есть какое-то отождествление. Они под своим одноцветным стеклом. Как черно-белый фильм вдруг переходит в цвет сепии, а затем в вечерние тускло-синие тона. Цвет в данном случае выговаривает своё слово – и далеко не аллегорическое. А просто как состоявшийся утверждённый закон бытия. Я – жёлтый цвет, следовательно, – я существую. Я – есть! Я – главный!
«Волчица ночь». Не знаю почему, но эта конкретная работа навеяла воспоминания о специфических «телодвижениях» сюрреалистического кадра в армянских мультфильмах СССР. А именно – «В синем море, в белой пене…», «Кто расскажет небылицу». И здесь, глядя на сказочный ракурс, кажется, что сейчас земля, эдакий кусочек земного шара (домик с трубой, телега, оголённое дерево, тройка деревьев с листвой, а за ними прячется солнце или не прячется, а просто играется) сейчас закрутится дальше по своей оси. Вслед за тем, возможно, появится маковое поле, горная россыпь или полянка с грибами. И только волчица-ночь бежит осмотрительно без спешки… за солнцем вдогонку. А вдруг поймает?..
«Эффект бабочки». Две картины. Древний Рим. Бессмертная, казалось бы, Римская империя с автократической формой правления, но бабочка махнула крылышками и как на подмену, перечеркнув историю вековую, выросло Византийское государство с пышным городом Константинополем. Что же, и безобидные бабочки «творят» новую судьбу мира. Поразительный угол зрения художника на обыденные реалии жизни. От лёгкого взмаха крыла меняется все, что кажется несменяемым, вечным. Теория фантастов на вооружении художника.
«Джаз и немного моря». Из ранних работ Эльзы Нафиковой. И могуч же гигант, что стоит за окном. Но всё же слива жёлтая (или персиковое дерево?) одряхлела, устала. Три плода осталось как три сокровенных желания. И буднично бурлит-молчит вдали море. Зовёт явно к себе того, кто сейчас выглядывает из окна. Того, кто слушает очевидно джазовую композицию. Или море и есть джаз, которое постоянно играет на саксофоне, рояле. И клавиши-волны бегут друг за другом в ряд. А дерево, кажется, малость грустит, что былые плодоносные годы его позади. Эх, не выпить ли по такому случаю кофейку с кофейника.
– Самая благодарная публика, что смотрит твои картины, это в Турции, в Анкаре. И ходят они не малой кучкой, не по два-три человека, а целой толпой. Порой между людьми даже приходится протискиваться. В Англии степенная, консервативная публика, которая тоже ценит искусство. А у нас в России могут смело, со свойственным нам хамством, ляпнуть, якобы – «А это что за мазня?». И графику у нас не очень ценят… – рассказывала Эльза Наильевна.
«Чёрные птицы». И вскружилось воронье на лихую беду. И среди них и сорока затесалась с светло-серой грудкой, которую мало кто подмечает. Ощерилась стая каркливая, в бой готовая вступить. Быть худу. Быть беде. И зима мысленно позади, как фон, как безропотное молчание. И человеку здесь нет места, ему надлежит жить только в своей клетке из четырёх стен, где он завсегда спрячется в смутное время в свой укромный уголок, под печку. Картина актуальна как никогда!
«Слушая ночь». И только рыжая пума-кошка в полурасслабленном состоянии смотрит вверх, вдаль. Слушает безмолвную ночь: огрехи ночного неба, сполохи невидимых, едва зримых звёзд, покачивание луны на качелях. И беспокоить её не стоит. Пусть остаётся как есть!
Картины-зеркала Эльзы Нафиковой не просто как отражение нашей будничности. Они сами к нам явились с параллельных миров, с дальних их закоулков. С одной явственной целью показать, доказать, что люди, животные, живая природа, вещи имеют свою светящуюся ауру, которую портить просто запрещено. От картин флёром плывёт характерное тепло, доброта и свой цветовой голос.
P.S. Одна из картин, а именно «Каменная река», мне во сне привиделась. А значит плыть нам, конечно, не налегке, но всё же плыть по течению. Что не есть плохо в неизменном отрезке времени.
Автор: Алексей Чугунов
Источник: Информационно-публицистический еженедельник «Истоки»
Оставить комментарий